Марья, дочь Подземного царя  

В некотором царстве, в достославном государстве жил-был царь Харитон. Был царем он справедливым, государство умножал, свой народ не обижал.

И было у царя три сына. Три храбреца и удальца, словом, все пошли в отца.

Старший – Антон, красив и умен.
Средний – Евсей, надежда родни всей.
Младший – Иван, весел да упрям.

И вот, как только исполнилось младшему царевичу восемнадцать лет, призвал их царь Харитон к себе и молвил таковы слова:

-Сынки мои милые, пригожие да красивые. Много лет правил я царством, достославным государством. Пришла мне пора и на покой уходить, а кому-то из вас мое место занимать. Одно скажу вам: парень без невесты – пустое место. Царь без царицы – никуда не годится. И надумал я прежде, чем решить, кто мое место займет, кто страной править станет, женить вас. Сей же час седлайте коней своих ретивых, да отправляйтесь туда, куда я вам укажу.

Ты, Антон, езжай на Западную сторону, ровно один день. А как твой конь станет, так и ты оглядись. Может, суженая твоя недалече.
Ты, Евсей, езжай на Восточную сторону, ровно два дня. Может, там тебя твоя суженая ждет.
Ну, а ты, Иван, езжай на Север. Через три дня погляди повнимательней. Может, там твоя судьба.

Поклонились царевичи отцу и в путь отправились не мешкая.

Ехал на гнедом коне царевич Антон ровно один день. И тут посреди города прекрасного стал его конь как вкопанный. Смотрит Антон, а перед ним палаты каменные, лестницы высокие, перила витые чугунные. И спускается по той лестнице девица-краса, Аглая - боярская дочь. Косы темные, до пола. Глаза, что звезды на заре горят. А убранство на ней такое, что и словами не передать: чудо, как хороша!

Кликнула она слуг. Они Антона-царевича привечают, заморскими яствами угощают. Полюбились они друг другу и отправились в обратный путь: батюшку царя радовать, со старшей невесткой знакомить.
Ехал на буланом коне царевич Евсей ровно два дня. Вдруг встал конь, как вкопанный. Огляделся царевич и видит город портовый, а перед ним терем дубовый. Ставни все резные, на крыше – кони расписные. И выходит на ступени терема девица-краса, что словами не описать! Сама пригожа и румяна, душегрея на ней соболями расшита, а понизь – жемчугами. То была Матрена, дочь богатого купца. Как заприметила она пригожего молодца, царевича Евсея, у ворот, так и кликнула мамок-нянек. Принялись они его пряниками печатными да сбитнем медовым потчевать. Полюбилась Матрена Евсею царевичу с первого взгляда. Да и он ей очень приглянулся. И поехали они царя батюшку радовать, со средней невесткой знакомить.

А Иван на белом коне ехал день, ехал другой. Вот и третий день к концу подходит, а суженой все не видать. Уж и города богатые проехали. И села хлебородные позади оставили. Только лес кругом темнее и темнее делается. Вот к исходу третьего дня верный конь споткнулся и встал, как вкопанный. Сошел Иван царевич на землю и видит перед собою ветхую избушку. Ни забора вокруг, ни собаки у крыльца, ни крыльца самого и в помине нет.

«Что за шутки?» – подумал царевич и позвал:

-Эй, хозяева, люди добрые! Не дадите ли страннику напиться, да с дороги умыться?

И вышла на его зов из избушки девица, ковш ключевой воды ему протягивает. А сама все в землю смотрит, косу ручками теребит, румянцем алым заливается. Взял Иван царевич ковш, выпил воду ключевую. Да только показалось ему, что не вода вовсе, а вино то сладкое. Сам пьет, а сам от девицы глаз отвести не может. Вроде и наряд у нее прост, и лапоточки на ногах неказистые, и лента в волосах без затей. А не видал еще Иван царевич такой красы в жизни. И полюбилась ему девица так, что он тут же и спросил у нее:

-Как зовут тебя, краса ненаглядная? Не пойдешь ли замуж за меня?

Подняла девица глаза, посмотрела на него (а глаза у нее ярче неба летнего!), да и говорит:

-Зовут меня Марьей. Отчего же за пригожего парня замуж не пойти? Пойду, только условие у меня одно: пока не повенчаемся, пока не стану я тебе законной женой, не гордись мной перед людьми, не хвастайся! Согласен ли?

Ну, как тут не согласиться? На все был согласен Иван царевич, только бы с красой ненаглядной не расставаться!
Не долго мешкая, сели они на белого коня и помчались в сторону родную, царя батюшку младшей невесткой радовать.

   Как приехали братья с невестами на родной двор, так разлучили их по приказу царя Харитона. Не захотел он с невестками знакомиться, захотел сперва посмотреть, на что годны они. Поселил трех девиц в терем высокий, поставил стражу крепкую, и приказ дал: за один день и одну ночь из охапки льна наткать полотна.

Что тут в тереме началось! Аглая, боярская дочь в три ручья плачет: сроду она такого не делала. Где ж без верных слуг ей управиться? Матрена ей вторит, заливается: дома бы все мамки да няньки спроворили. А теперь как без них обойтись?

А Марья плакать да горевать не стала, царский указ уважила: взяла лен, потеребила, кудель спряла, кросны навела, полотна наткала. Да не только свой урок выполнила. Прежде для Аглаи с Матреной постаралась.

Поутру царь Харитон сыновей в тронной зале ждет, просит рукоделием своих невест похвалиться.

Протянул царю полотно царевич Антон. Уж, как хорошо полотно: тонкое да гладкое, точно как купцы заморские на торг привозили!
Подал полотно царевич Евсей. Всем удалась работа: мягкое да нежное, полотно само к телу льнет!
Поклонился царю Иван, младший сын. И у всех дух захватило: то не полотно было, а словно лунный свет соткали да в руки отдали!

«Ай, да мастерица, моя невеста!» – подумал Иван царевич. А вслух ничего не сказал, уговор помнил.

   Отдал царь Харитон второй приказ: за один день и одну ночь сшить женихам по рубашке праздничной.
А в тереме картина, вчерашней не краше! Аглая плачет-заливается, с какой стороны к делу подойти, не ведает. Матрена ей вторит, да так убивается, что смотреть жалко. А Марья песни тихонько напевает, новые рубашки сидит - пошивает. Да не только своему разлюбезному Ивану-царевичу. Она и будущим сестрам названым, неумехам, помогает.

Утром, чуть свет, братья уже в тронном зале стоят, работу невест показать хотят.

Развернул свою рубаху Антон, все ахнули. Не только полотно рубахи с заморским схоже. И сама рубаха по-заморски сшита. Да так хитро, что и не приметишь враз, как оно все сделано, а смотрится ладно да нарядно.

Показал свою рубаху Евсей. Все только головой покачали: ну что тут скажешь? Работа превосходная, рубаха, словно сама, просит, чтобы ее поскорее надели.

Взмахнул Иван своей рубахой и сам засмотрелся. Как же это такое диво да человечьими руками сотворили? И все смотрят, глаз не отведут. Одно всем понятно: эта рубаха только Ивану царевичу впору, а больше никому.

«Видно, по сердцу я Марьюшке пришелся!» – возликовал Иван царевич, да опять смолчал, уговор помнил.

   И в третий раз отдает царь Харитон приказ: за один день и одну ночь пусть украсят невесты рубахи вышивкой затейливой. Нарядятся царевичи в рубахи новые да придут ко двору со своими невестами. Тут, мол, и познакомимся.

В тереме кутерьма пуще прежней. Аглая сидит, нитки шелковы рвет, в игольное ушко попасть не может. Матрена же и не пытается. Куда ей без мамок-нянек справиться? А Марья пяльцы достала, долго размышлять не стала, за работу села. К утру все поспела. И свою рубаху вышила, и сестер названых в беде не оставила.

Вот настала пора в царский дворец собираться. Тут уж неизвестно, кто проворнее да сноровистей: Аглая ли, Матрена ли? Обе наряжаются, прихорашиваются, белятся, румянятся, от зеркала не отходят. А как оглянулись, на Марью взглянули, так и подивились: стоит она, как и была, в том же простеньком сарафанчике, с той же лентою незатейливой. Но не бессердечные же сестры названные, доброту ведь помнят! Помощь Марьюшкину во век не забудут! Аглая ей на шею бусы повесила, Матрена ленту заменила на лазоревую. Вот и Марьюшка не хуже других!

   Настал час, все в царской палате собрались. Всем охота на невест-мастериц поглядеть. Так ли они хороши, как работы их? Царь Харитон в парадной мантии на троне восседает, сыновей с невестами поджидает.

Вот входит царевич Антон. Гордо шагает, плечи расправляет. А пусть народ на его рубаху новую полюбуется! Тут стыдится нечему: рубаха, по-заморски сшита, по-заморски и расшита. Львы на ней золотые, птицы яркохвостые, корабли крутобокие. Всем рубахам рубаха! И мастерицу, свою невесту об руку ведет. А народ и не знает, на что дивиться: на рубаху ли прекрасную, на невесту ли красавицу? Поклонились Антон-царевич и Аглая, боярская дочь, царю Харитону и встали по правую сторону от трона. А царь в усы улыбается, на старшую невестку не нарадуется.

Во второй черед входит царевич Евсей. От гордости не идет, а по воздуху плывет. С ним об руку его нареченная: девица-краса, льняная до полу коса, дородна да румяна, что твой каравай. И мастерица знатная. Вон рубаха на нем какая приметная: и мягкая, и удобная. А расшита так, что и глаз не отвести: из кренделей да баранок, будто терем получился. Веселый рисунок, с затеей, как раз по сердцу Евсею. И царь Харитон глядит на среднего сына, улыбается, его радостью радуется. Поклонились царевич Евсей и Матрена, купеческая дочь, царю и встали по левую руку от трона.

А тут и третьему сыну настал черед невесту с отцом знакомить. Заходит в палаты каменные Иван царевич, Марьюшку свою за руку ведет. А народ смотрит на них и глаз отвесть не может. На Иване рубаха такой красоты, что и придумать нельзя: трава-мурава шелковая, будто сама по подолу растет, цветы алые да лазоревые, словно сами распускаются. А на невесту-рукодельницу глядят и ничего в ней не видят: ни лапоточков стоптанных, ни сарафана бедного. Только красою ее ненаглядною и любуются, не налюбуются. Встали перед троном Иван царевич и Марья, поклонились до земли. А царь Харитон и говорит:

-Все вы, невестушки, мне угодили. Все свое трудолюбие и расторопность показали. Но оставлю я свой трон Ивану-царевичу. С такой женой-умелицей и муж не пропадет. Да и царство только крепнуть будет.
Рады бы Аглая с Матреной возразить, да нечего: рубахи то не ими шиты.

А Иван услышал те слова отца да не вытерпел, в полный голос закричал:

-Дивись, народ, вот какая у меня Марьюшка рукодельница да умелица!

Только молвил он эти слова, как раздался страшный гром. Побелела Марьюшка, руками лицо закрыла, да прошептала:

-Что же ты наделал, Иван!

Тут земля под ней расступилась и пропала она, будто и не было.   Вспомнил свое обещание Иван царевич, да поздно. Слово – не воробей, вылетело – не поймаешь. Наделал бед, теперь исправлять надо.   Заплакал он, оседлал коня своего белого и поехал на Север. Туда, где Марьюшку свою встретил.

   Ровно через три дня споткнулся конь посреди дремучего леса и встал как вкопанный перед избушкой-развалюшкой. Спустился Иван на землю, вошел внутрь и увидел, что нет там никого. Полы не метеные, печь не топлена. Где искать невесту пропавшую? Сел он на порожек, пригорюнился. Думает думу свою горькую, ничего вокруг не слышит. А позади него вдруг голосок тоненький, как из-под земли, раздался:

-Ну, что, Иван, не весел? Нарушил слово? Потерял невесту? Помочь чем, али сам справишься?

-Кто здесь?

-Это я, Мышка - Норушка, Марьюшкина подружка. Дай хлебца пол кусочка, а я тебе, так и быть помогу.

И рад бы Иван царевич сам поесть, да без Марьюшки и куска проглотить не может. Отдал он Мышке – Норушке весь хлеб. Она поела и вот что ему поведала:

-Невесту ты себе непростую сыскал. Марья ведь дочь Подземного Царя. Убежала она от своего батюшки. Здесь, в лесу дремучем пряталась, горе мыкала, со мною последним делилась. Очень не хотела опять в подземное царство возвращаться: лют Подземный Царь. День и ночь, без передышки, заставлял он Марьюшку ковры шелковые вышивать невиданной красы. Ему – на похвальбу, ей – одни слезы. Негоже девице под землей сидеть, света белого не видеть. Вот и исхитрилась она бежать. Да просила тебя молчать совсем не зря. Пока она девица незамужняя, ей отец – указ и воля. На любом конце света мастерицу свою сыщет и обратно вернет. А как вышла бы она замуж, тут уж муж стал бы ей господином, и отец бы не посмел ее опять в Подземное Царство упрятать.

-Что же я наделал! Как же мне теперь Марьюшку мою спасти?

-Дело трудное, но я тебя научу. Возьми в корзине у окна клубок и иголку. Да смотри, не потеряй! Это волшебный клубок, он сам узоры кладет. А игла тоже не простая, сама за Марьюшку всю работу делать будет. Вот и время вам, чтобы подальше убежать. Ведь работу ни на минуту не оставить: стерегут Марью черные вороны. Как только заметят, что ковер не шьется, нитка не вьется, так поднимут крик и шум на все Подземное Царство.

Отыскал Иван царевич клубок и иголку, положил за пазуху так, чтобы не потерять по дороге. А Мышка – Норушка дальше рассказывает.

-Царя Подземного отвлечь надо. Он день и ночь сидит, за работой глядит. Но тут ничего трудного нет: вот тебе Звонкий Бубенец. Найди мышиную норку, позови мою сестрицу, она тебе поможет.

И Звонкий Бубенец спрятал Иван за пазуху, для надежности.

-А вот самое трудное ждет тебя в коридорах каменных, на пути в пещеру Подземного Царя. Там три камня будут лежать. Под камнями три вещи. А какие – не ведаю, Марьюшка не рассказывала. И использовать тебе их надо будет с умом и пользой, а не во вред. Там уж сам решай. А я, чем могла, помогла.

Поклонился Иван царевич Мышке – Норушке, поблагодарил сердечно за помощь и отправился туда, куда она ему указала.

Долог был путь и труден, а сказка быстрее сказывается. Шел Иван царевич, шел, и пришел ко входу в пещеру. Дубы стоят вокруг вековые, над головой лишь черные вороны кружатся. А перед ним и начинается то самое Подземное Царство, где его Марьюшка пленницей у родного отца томится.

Шаг шагнул Иван царевич, другой шагнул, и очутился в коридоре сводчатом. Стены кругом каменные, холодные, тьма с каждым шагом надвигается, будто и не было солнышка ясного.
За первым поворотом видит Иван камень большой. Откатил он камень и увидел там шапку-невидимку.  «Вот она мне пригодится, чтобы Марьюшку мою высвободить!» – подумал Иван царевич, взял ее с собой и дальше пошел.

Идет он коридором сводчатым, за другой поворот поворачивает. И видит большой камень, больше прежнего. Откатил он камень и увидел сани-самоходы. «И сани пригодятся, чтобы нам с Марьюшкой сподручнее бежать было!» - обрадовался Иван царевич и дальше пошел.

Все дальше и дальше в Подземное Царство идет Иван царевич. Уже и третий поворот показался. Завернул за него добрый молодец и увидел третий камень, втрое больше прежних. Откатил он его с трудом и нашел там меч-кладенец. «А вот с такой помощью я точно Марьюшку мою освобожу!» – решил Иван царевич и прихватил меч с собой.

Видит он, что коридор каменный закончился. Двери перед ним кованные, что твои ворота. А за ними – зал Подземного Короля. И сидит посреди зала на троне сам Подземный Король, лют и страшен не в меру. Сам сидит, а сам глаз с Марьюшки не сводит. А невеста то его, как снег белая. Сидит, бедная, сама ковер шьет, а сама горькую думу думает. Слезы по щекам так и льются. И рада бы остановить свою работу, щеки утереть, да не может. Не только Царь с нее глаз не сводит, но и два ворона по бокам пялец дремлют, службу несут.

Посмотрел на все это Иван царевич в щелочку, да про себя тихо шепчет:

-Не плачь моя Марьюшка, не плачь, моя любимая. Я беду натворил, я и из беды тебя выручу.

Как ни тихо шептал, а Царь его все же услыхал.

-Кто это там, за дверью притаился? Кто думу скверную думает?

И Марья голос Ивана расслышала, да не поверила, видать:

-Никто, Царь-батюшка. То ветер шумит.

А Иван уже кругом осмотрелся, норку приметил. Рядом сел, да тихо позвал:

-Выйди, выйди, сестрица Мышки-Норушки. У меня к тебе просьба великая, наказ сестринский.

Выбежала  к нему Мышка-Пеструшка, родная сестра Мышки-Норушки и говорит:

-Я людей не люблю, помогать им не хочу. Но раз ты от моей родной сестры кланяешься, то проси: чем смогу, помогу.

Нашептал ей на ушко Иван царевич, что ему Мышка-Норушка наказывала. Мышка-Пеструшка все выслушала, головкой согласно кивнула, да хвостик подставила. Привязал ей на хвостик Иван Звонкий Бубенец.

Как ни старался, а один раз не удержал, тихо зазвонил.

Тихо-то тихо, а все ж Подземный Царь услышал.

-Кто это у нас по коридору ходит? Кто шумит, думу черную замышляет?

А Марьюшка тоже тот звон услыхала, но виду не подала. Видать, не верилось ей, что Иван ее под землей найдет.

-Никто, Царь-батюшка, то, видно, мышки возятся.

Убежала Мышка-Пеструшка в свою норку, дело делать, службу служить. А Иван-царевич надел шапку-невидимку, да за дверью притаился, своего часа ждет.

Недолго пришлось ждать ему. Вдруг, откуда ни возьмись, раздался звон на все Подземное Царство. Это Мышка-Пеструшка по покоям царским бегает, хвостиком трясет. А на хвостике-то Звонкий Бубенец привязан!

Разозлился Подземный Царь, подскочил на троне.

-Это что за тать к нам в покои забрался?!

И побежал посмотреть, кто покой его нарушает, да поймать его. Тут-то Иван царевич и пробрался в тронный зал. Потихонечку к Марьюшке подошел, да шепнул ей в правое ушко:

-Не ждала, невестушка моя, а я вот он – на подмогу к тебе явился!

Глянула Марьюшка за правое плечо – нет там никого. Вздохнула, слезу уронила, да дальше ковер шить принялась: видно, показалось.

Зашел Иван царевич с другой стороны, да в левое ушко ей шепнул:

-Виноват я, Марьюшка, что слово данное нарушил. Пришла пора исправить ошибку.

Глянула Марьюшка за левое плечо – и там никого нет. Еще одну слезу уронила, да за работу взялась: знать, почудилось.

Встал тогда Иван царевич прямо перед ней и шапку-невидимку снял:

-Вот он я, невестушка моя ненаглядная! За тобой пришел.

Охнула Марья, да не обрадовалась:

-Уходи, Иванушка, скорее! Погубит тебя Подземный Царь, не помилует! А мне никак отсюда нельзя. Работа моя нескончаемая, да сторожа ко мне приставлены. Глазом моргнуть не успеем, как шум поднимут на все Царство Подземное. И не уйти тогда нам вовек!

А Иван не печалиться, ласково улыбается, из-за пазухи клубок с иголочкой достает:

-Вот тебе твоя подружка, Мышка-Норушка, гостинчик передала.

Обрадовалась Марья, быстренько ниточку шелкову приладила, иголочку волшебную воткнула и ну давай они сами, без нее узоры по ковру вышивать. Не хуже Марьюшкиного выходит!

-Бежим, Иванушка, не ровен час, батюшка вернется!

-Не боюсь я Подземного Царя, у меня меч-кладенец есть!

Опечалилась Марьюшка:

-Отец он мне, не гоже на тестя с мечом идти.

И вспомнились Ивану тут слова Мышки-Норушки: «Используй вещи с умом и пользой, а не во вред». Догадался он, что Мышка ему сказать хотела.

-Пока слышим Звонкий Бубенец, бояться нам нечего – не придет сюда Царь. Он по покоям каменным бегает, татей ловит, да сам не ведает, что это Мышка-Пеструшка над ним шутит. А потом, не тужи, просьбу я твою уважу, не пойду против тестя  будущего с мечом-кладенцом. Он нам на другое дело понадобится.

Взял Иван Марьюшку за руку, и побежали они по коридорам темным да каменным, прямо к свету. По дороге сани-самоходы прихватили, да дальше бежать пустились.

А как только выбежали они из хода в пещеру подземную, достал Иван меч-кладенец, да срубил дубы вековые. Завалил ими ход в подземный коридор, не скоро погоня за ними выберется!

Сели они в сани и те вмиг домчали их до Марьюшкиной избушки. Поклонились они Мышке-Норушке, за заботу да помощь поблагодарили. На свадьбу пригласили. Пересели на коня белого и отправились домой, к свадебному пиру.

А Подземный Царь нескоро еще в зал вернулся. Долго он татя звонкого да невидимого по покоям ловил. Да так и не поймал. Вышел к трону, глядь, а Марьюшки и след простыл. Ковер сам дивными узорами вышивается, вороны, верные стражи, на пяльцах дремлют, службу несут.  Осерчал Царь, да с кого спрашивать? Пустился он в погоню, но недалеко убежал: вход вековыми дубами завален! Пока раскидывал их, и путь прочищал, полгода прошло. Где уж Марьюшку вернуть? Так ни с чем Подземный Царь лютый и остался.

   А Марья с Иваном царевичем как раз к свадебному пиру поспели!

И гостей там было видимо-невидимо! А столы от угощений всяких ломились! И песни от земли до неба поднимались, так, что солнышко радовалось.

Сидели во главе стола три пары пригожие:
Антон-царевич с Аглаей, боярской дочерью
Евсей-царевич с Матреной, купеческой дочерью.
Да Иван, ныне царь, с Марьей, дочерью Подземного царя.

   А царь Харитон ушел на покой. Рыбу ловит, сад поливает, всех яблоками угощает. Внуков нянчит и балует и всей жизнью доволен.
Сам Иван, новый царь, да жена его, искусница, государством правят справедливо да по совести. Никому от них не обидно, да прежнему царю Харитону смотреть на них радостно.

    Братья же Ивановы вовсе в накладе не остались.

Антон теперь заграничный посол. Красив да умен, со всеми державами мир держит, свое царство от войны бережет.
Евсей – торговый купец. Сто сорок кораблей в торговый путь зараз снаряжает, богатство и славу родного царства приумножает.

   Вот такая вот сказка про то, что слово данное держать надо, друзей в беде выручать непременно, а прилежание и труд только к доброму ведут.

                                   К О Н Е Ц.