Федосья и Матрёна проживали в одной деревне и даже на одной улице. Если пойти по правой стороне, то рано или поздно увидишь мощный, крепкий каменный забор – на века ставленный, любо-дорого посмотреть. Сразу видно – справные тут живут хозяева, основательные. Это Матрёнино подворье. Что там, за этим забором, творится, с дороги не видать, а забором любуйся, сколько хочешь.
Если же идти по левой стороне, то будут штакетные палисадники, дощатые заборы, разные изгороди, а потом… Потом будет провал. Не в смысле, что яма, а в смысле, что в ряду заборов зияет дыра: сразу от дороги тропа протоптана широкая через травку с лютиками-цветочками, а ведет она к дому Федосьи, или, по-простому, Фени. Семейство Фени состояло из двух человек: она да муж. Она на птичнике трудилась, а муж ее Авксентий шнурками торговал. Звезд с неба, может, и не хватали, но о том не тужили – и так хорошо.
Фенечка была, по деревенским меркам, немного «с приветом». Со странностями, стало быть. Хотя, впрочем, странности ее были вполне безобидные и никому не мешали. Задумчивая она была и мечтательная, вроде как не от мира сего. И делала все не так, как положено, а так, как хочется. Когда хочет – смеется, когда хочет – плачет, когда хочет – трудится, и все у нее в руках горит, а когда хочет – сядет на завалинке, и не заставишь ее никакими силами за дела взяться. Судачили о ней бабы, конечно, не без этого. Но так, беззлобно. Ну, не такая, как все, зато человек хороший, душевный такой.
Только вот дивились деревенские, что Феня упорно не хотела забор вокруг дома своего ставить. Из-за этого она даже огород посадить не могла – ведь если все насквозь открыто, то туда и куры чужие забредают, и скотина разная – зелень щиплют, посадки вытаптывают. Поэтому Феня не морочилась – оставила все как есть: трава, а в ней цветы полевые, и все.
И вообще, к сельскому хозяйству Феня была довольно равнодушна. У других теплицы-парники, грядки со всякими овощами огородными, а у нее только два ряда малины у избы понасажено, потому как шибко ей ягода нравилась, а остальное все из серии «дикая природа». Из всей домашней скотины у нее был только кот Котька, а яйца и молоко они у соседей покупали – у Авксентия торговля шнурками хорошо шла, денежка имелась. А еще им доходы Фенечкино увлечение приносило, или, как сейчас говорят, «хобби».
А хобби было такое: придумала Феня себе увлечение для развлечения – на досуге косички из цветных шнурков плести. Возьмет у Авксентия пучок шнурков нераспроданных – и ну фантазировать, косички разные творить. Такого, бывалоча, насочиняет, что и сама не поймет: как такое разноцветье получилось? Подивится да нацепит пеструю плетеночку то на шею, то на руку – красиво! Или соседям раздаривает – ей не трудно, им приятно. Ее шнурковые украшения в деревне, почитай, почти в каждом доме были, и даже называть их стали по ее имени – «феньки», или «фенечки».
Вот за этим как раз по вечерам к Фене в дом народ и тянулся – кто фенечку хотел купить, кто научиться собственноручно их плести, а то и просто на людей посмотреть да себя показать. Такой вот клуб по интересам получился, стихийный. Феня рада была – пожалуйте, мол, гости дорогие, всем места хватит. Вот поэтому она плетень и не хотела ставить – заходи кто хошь, в любое время! Вернее, Авксентий-то о плетне не раз заговаривал, только Феня все отмахивалась – какой, мол, плетень, если народ каждый день косяком валит? Да и к тому же все свои, от кого отгораживаться-то?
Матрёна же была совсем другая. Женщина такая видная, нрава строгого, осанки царственной, и начитанная – просто страсть! Одних только толстых книжек прочитала не меньше тысячи, а уж про тонкие брошюрки и говорить нечего. В деревне таких образованных дам больше и не водилось, куда там! Сельчане с Матрёной и разговаривать робели, ей что ни скажешь – она как цитатой вжарит, и не поймешь, то ли это она тебя одобрила, то ли припечатала. И вообще ее порой понять трудно было, до того умственно изъяснялась. Даже прозвище ей дали почтительное такое – Матрёна-Мудрёна.
У Матрёны все было: и хозяйство справное, и Ума Палата (светелка такая специальная в голове, навроде библиотеки), и муж Святополк, и детки воспитанные, и правильное понимание жизненных ценностей. В общем, «бабой» ее даже сгоряча никто бы не назвал, не того полета птица. Казалось бы, никогда их пути с Фенечкой и не пересекутся, но вот поди ж ты…
Почему Матрёна решила к Фене на вечерку заглянуть – бог весть. Может, из любопытства, может, по случаю, а может, для научного интереса какого… В общем, появилась она однажды в Фениной избе. Огляделась – народу много, все о чем-то там разговаривают, фенечки перебирают, узоры обсуждают. А когда беседовать утомятся – песни хором поют, а Авксентий им на гуслях подыгрывает. На Матрёну никто и внимания особого не обратил – мало ли народу тут за вечер проходит?
Матрёна такого дела не любила – быть в тени. Так что она быстренько растолкала локтями соседей и выбралась на середину избы, под люстру пятирожковую.
- А толкаться-то зачем? – было начал кто-то, но Матрена так на него глянула, что тот увял, не распустившись. – Ой, прощения просим… звиняйте… не опознал сразу…
- Извиняю, только впредь будьте повнимательнее, – степенно кивнула Матрёна. – Ну-с, и что это за странное времяпровождение, объясните-ка мне?
- Дык это… плетем тут потихоньку, – подсказал кто-то.
- Плетете, значит, – со значением сказала Матрёна. – А по какой, простите, технологии?
- Да мы без технологий, так, по-простому, как Бог на душу положит, – робко ответили ей.
- Это неверно. Пора бы вам уже жить осознанно, дорогие мои. Нужно подвести научную базу, и я ее подведу. Не сомневайтесь.
Кто бы сомневался… Матрёна уже если чего изрекала, так очень веско. Знал человек, что говорит.
И Матрёна стала приходить в Фенин дом каждый вечер – базу подводить. Выглядело это примерно так:
- Я не знаю, как это должно быть, но ты сплела неправильно.
- А как надо? – озадаченно морщила лоб какая-нибудь девица, взирая на только что законченную фенечку.
- Ну, это не мое дело, тебе решать. Так что подумай, – строго советовала Матрёна и переходила к другой плетельщице.
- Ой, чегой-то она ко всем привязывается? – шепотом спрашивали люди друг у друга, но ответа на этот вопрос никто дать не мог. Пришла и пришла, куда деваться.
А Матрёна тем временем вошла во вкус и раздавала советы и эпитеты направо и налево. Как правило, советы были туманными, а эпитеты – нелестными.
- А чего вы это тут распоряжаетесь? – осмелилась спросить какая-то девушка из тех, что побойчее.
- Имею право, – кратко ответила Матрёна.
Она и впрямь твердо знала: имеет право. Даром, что ли, она Ума Палату завела и знаниями до отказа набила? Ей всегда есть, что миру преподнести, чем поделиться. Так что должны быть рады, и точка.
- У нас тут не принято друг друга критиковать, – подала голос Феня.
- Ах, не принято? Кем это, интересно, не принято? – удивилась Матрёна. – Тобою, что ли? Нет уж, дорогая, имею право на свободное выражение своего мнения! А то развели тут, понимаешь ли, беззубую толерантность…
Слова «толерантность» почти никто не понял, но догадались, что видать, что-то опять не так сделали… И Феня стушевалась, не нашлась, что ответить.
Она только и шепнула тихонько:
- Вы, люди добрые, лучше с ней не связывайтесь. Себе дороже выйдет.
Те, кто поближе сидел, ее услышали и другим передали. И вот в другой раз Матрёна стала снова уму-разуму народ учить, только вот как-то дело не пошло: она выскажется – все замолчат, на нее уставятся, а потом плечами пожмут да к своим разговорам возвращаются. Не понравилось это Матрёне.
- Так, граждане хорошие. Почему это вы меня тут игнорируете? – строго спросила она. – Я высказываюсь, а вы молчите…
- Так это… Непонятно, чего говорить то, – призналась какая-то молодуха. – Уж больно замысловато говорите. Потому, стало быть, и отмалчиваемся…
- Так внимайте и образовывайтесь, – посоветовала Матрёна-Мудрёна. – А то стыдно: на дворе расцвет цивилизации, а вы тут полная темнота, деревня, слова сказать не можете. Учат вас уму-разуму, так усваивать надо!
- Ага, ладно, будем, – закивали односельчане. – Нам нетрудно, чего уж там…
Стали присутствующие снова на слова Матрёны свои реплики вставлять. Она тоже приободрилась, в своей тарелке себя почувствовала. То цитату из Стократа вставит, то из Цыпцырона. А то и сама от себя чего вылепит, да так авторитетно! Вроде как пространство организовываться стало по уму и по правилам. Только вот поскучнел как-то народ, притих и затосковал.
- Опять в себя уходите? – сдвинула брови Матрёна. – А ну не смейте! Учитесь открытости!
- Знаешь, Матрёна, от такого напора хочется в погреб спрятаться, – брякнула Фенечка и сама испугалась: ой, как это она насмелилась с Матрёной спорить???
- Ага, опять эта голос подала, – с удовлетворением отметила Матрёна. – Лучше бы промолчала. Плетешь, незнамо чего.
- Извините, но я уж как плетется, так и плету, – вежливо ответила Феня. – Как получается.
- Нет уж, девушка. Если вы других плести учите, так подходите к этому ответственно.
- Ну, так вы сами сплетите что-нибудь да нам покажите, – попросил кто-то. – Глядишь, и мы опыт переймем.
- Ничего подобного, – с неудовольствием ответила Матрёна. – Не намерена я ничего плести. Мне это не нужно. Мое дело – на неправильности указывать.
- Нам так не нравится, – зашумел народ.
- Ах, не нравится? – задохнулась от возмущения Матрена. – Ну, знаете ли… Отзывчивости вам не хватает и благодарности. Я тут за вас радею, а вы…
- Ну что вы, ладно, не надо ссориться, – примиряющее замахала руками Фенечка. – Тихо, плетем все, делаем вид, что ничего не происходит, ага?
- Ладно, плетем, делаем, – кисло отозвался народ. Но было видно, что атмосфера в их «клубе по интересам» сильно изменилась. Это было заметно и по тому, что теперь вечером к Фене стало куда меньше народу ходить, а те, кто появлялся, старались надолго не задерживаться. Не ровен час под Матрёнину мудрёность попадешь, ходишь потом как оплеванный, и ничего не понятно…
- А чего ты ее не прогонишь? – не раз спрашивал Феню муж Авксентий. – Она уже себя хозяйкой чувствовать начинает. Откажи ей от дома, и всех делов.
- Ой, неудобно как-то, – пугалась Феня. – Ну, неприятная она, конечно, назойливая чуток. Всех жизни учит. Но она ж, наверное, как лучше хочет. Не со зла.
- Ну и ладно, как хочешь, – соглашался покладистый Авксентий. – Мне-то что, лишь бы тебе хорошо было. Вот тебе еще шнурков, плети дальше.
Только Фене плелось все хуже и хуже. Не было у нее вдохновения, а без него и фенечки получались кривые и унылые. Больше на удавки похожие, чем на украшения.
А Матрёна-Мудрёна уж и вовсе в раж вошла, ни одних посиделок не пропускает. А чего? Народу много, все тихие, не пьют, не дерутся, матом не ругаются – приятное общество. И знания есть где применить, Ума Палата не простаивает. Матрена совсем расцвела, нравится ей такое новое развлечение.
- Так, Федосья, а ты там чего молчишь? – время от времени спрашивала Матрёна. – Не слышишь, что ли, я высказалась? Прокомментируй!
Но Феня только голову наклоняла да еще быстрее плести начинала. Отмалчивалась.
- Ага, молчишь! Нечего тебе сказать, – обличала ее Матрёна. – То-то и оно!
Но однажды Феня не выдержала, да и сказала. Что так, мол, и так, в корне я не согласна с вашим мнением. Ой, как Матрёне-Мудрёне это не понравилось!!!
- Да ты кто такая тут меня критиковать? – сдвинула брови Матрена. – Да как ты смеешь, да что ты понимаешь??? Самозванка! И фенечки у тебя неправильные, и рукодельница ты липовая, я тебя на чистую воду-то выведу!
- Вообще-то это не я к вам пришла, а вы ко мне, – в изумлении вытаращила глаза Фенечка. – Не нравится, ну так не ходите…
А Матрена уже вразнос пошла:
- Еще чего! Хочу и буду! И не в твоей власти мне это запретить! Ты вообще не баба, потому как бездетная. Иди нарожай сначала, а потом командуй.
Вот сидит Феня и чувствует себя дура дурой. При чем тут ее вечерки, фенечки и «нарожай», и как это меж собой связано? Или вовсе не связано? И до того ей тошно стало, что хоть самой из дома беги. Из собственной-то избы!
Только тут как раз к ней явилась бабка Маланья, попросить фенечку для внука, у которого именины скоро.
- Чего это ты, милая, невесела? Чего глазки скучные и челка вон обвисла? Того и гляди, заплачешь!
- Да как же мне не плакать, если Матрёна-Мудрёна тут как бельмо на глазу! Приходит, как на работу, свои порядки устанавливает, гадости всякие говорит. Ух как меня это все раздражает!
- Ай, Фенечка, что раздражает – так это ж хорошо, – обрадовалась бабка Маланья. – Значит, есть у тебя какое-то слабое место, через которое тебя раздражать можно. А через Матрёну-Мудрёну тебе добрый Мир это место и кажет. Чтобы, значит, меры предпринять.
- А какие меры-то? - озадачилась Феня. – Ты уж вразуми меня, бабушка, помоги советом!
- Как же, помогу! Уж больно фенечки твои мне любы, отчего ж не помочь хорошему человеку? Ты, девушка, подумай, что тебя раздражает?
- Так то и раздражает, что не дает она мне спокойно жить. Я и так за день на птичнике шума наслушаюсь, вечером отдохнуть охота. Потому и фенечки плести стала – медитативное занятие, успокаивает. И других желающих учу, что сама умею. А Матрёна-Мудрёна как придет, так всю малину нам портит. Надоело!
- А зачем ты ее сюда пускаешь? – полюбопытствовала бабка Маланья.
- Так я всех пускаю, вход на вечерки свободный, – удивилась Феня. – Милости, как говорится, просим!
- А если пьяный конюх Степан к тебе завалится да начнет девок забижать да нецензурно матюкаться, тоже смолчишь?
- Ну, этот ко мне и сам не пойдет, – засомневалась Фенечка. – Он дальше бани не заходит. Знает, что ему тут делать нечего.
- Ну так и определи ей тоже границу. До бани, мол, можно, а за баню – ни-ни.
- А как эту границу обозначить? Забора ж нет?
- Вот то-то и оно, что нет. У тебя что дом, что душа – всем ветрам нараспашку. Заходи, кто хошь, делай, что хошь! А вот если бы какой плетень был, все бы видели – вот досюда можно заходить, а дальше – частные владения, вход только по личному приглашению.
- Ох, бабушка, правда ваша, – повинилась Фенечка. – Мне уж Авксентий мой давно говорит: давай, мол, плетень соорудим, а то живем, как на ладошке. А я все «зачем» да «потом». Вот и допотомкалась.
- Ну, сама видишь, ко времени Матрёна-Мудрёна к тебе залетела. Так что ты ее поблагодари за науку, да исправляй побыстрее все. Личные границы, они ж должны у каждого быть.
- Ладно! – повеселела Феня. – Завтра же и начнем плетень плести.
- А пока я тебе внука пришлю. Будет возле бани для фейс-контроля стоять. И парнишке заделье, и тебе польза. Ты ж сама знаешь, фенечки твои расходятся, нравятся людям. А кому не нравится – тот пусть за баней проходит.
Назавтра Матрёна-Мудрёна спешит на вечерку, уж в привычку у нее вошло, а у бани пацан стоит и нагло ее не пускает.
- Вас не велено пущать. Тетя Феня вас забанила. Там, за баней, ее граница, вот.
- Чего? – грозно спросила Матрёна. – А ну, мальчик, отойди! Не видишь – старшие идут, по делу.
- Слышь, Матрёна! – вышла и Феня на крыльцо. – Я тебе чего сказать-то хотела? Ты ко мне больше не ходи. Не пущу.
- Это как? – опешила Матрёна.
- А вот так. Я тебя больше не приглашаю. И не наседай на парнишку, отойди за баню.
- Куда???
- За баню, говорю. Там дорога, вот по ней и ходи. А ко мне больше не надо. Ты тут теперь персона нон-грата, и кушай это хоть с маслом, хоть с ветчиной.
- Чтооооо??? Да я тебя!!! Да ты у меня!!! Да я тебя растопчу, на весь мир ославлю, на чистую воду выведу! Я всем покажу твое истинное лицо! Да ты не смеешь!
- Чего б я у себя дома, да не смела? – удивилась Фенечка. – Ты в своем уме, Матрёна? Хоть ты и Мудрёна, да видно, что-то недопонимаешь. Ты иди и у себя командуй, а тут, у себя, я хозяйка. А коль ославишь – так и на том спасибо. Слава по делам идет. Что заслужила, то и получу, пенять не стану. И спасибо за плетень! Я про границы все как есть поняла. Благодарю от души и тебя, и бабушку Маланью!
Стоит Матрёна за баней и уразуметь не может: с ума, что ли, Фенька спятила? Какой плетень, какие границы, какая Маланья? Что вообще на белом свете происходит??? Как это ее, Матрёну, с Ума Палатой, объявили какой-то «нон-гратой»??? И кто??? Фенька-птичница с ее шнурками дурацкими!
А Феня улыбнулась, повернулась, в избу пошла и поклонилась всем присутствующим.
- Люди добрые, мне ваша помощь нужна. Как видите, нет у меня до сих пор плетня. Думала я, что заборы – это лишнее, да ошибалась. Хочу обозначить границы своего участка, да чтобы плетень был не простой, а веселый, сказочный, из шнурков разноцветных. Чтобы он калитку для тех, кто с добром, сам открывал, а для тез, кто с негативом – захлопывал. Поможете сплести?
- А как же! – разулыбался народ. – Всем миром, оно ж быстрее получится, и узоров больше, опять же! Неси, Авксентий, шнурки и гусли! Мигом вам плетень соорудим, с песнями и народным гуляньем.
И теперь у Федосьи с Авксентием такой плетень стоит, что любо-дорого посмотреть. Радует и глаз, и душу. И калитка широкая такая, чтобы заходить удобно было гостям желанным.
А в деревне с тех пор мода пошла на цветные плетни. Наберут шнурков побольше – и всем коллективом, с песнями, на трудовые свершения, границы участков обозначать. Потому как если у тебя дом есть и прилегающая территория имеется, то только ты за нее и в ответе. И если просочился какой недоброжелатель – это он тебе показал, где твое слабое место. Там, стало быть, и надо дырку латать, чтобы твой плетень свою охранную функцию исправно нес. И будет тогда вам счастье, а в доме будет мир и покой. Чего вам от всей души и желаем!
Автор: Эльфика
Чтобы не пропустить самые интересные статьи, подпишитесь на нашу рассылку!
0
